События уперлись в точку

За время нашей разведки события шли без особых осложнений. Раненых сначала направляли в Самаровскую больницу, затем организовали больницу и в Березове, с привезенных врачом.     

На Сургутском направлении операции продвигались к Карыму и [потр.] Вах, куда убежал нач. милиции Колчака в Самаровском – Волков. Его поймали поздней весной 1920 года в самых вершинах Ваха. Здоровенный латыш запрокинул щуплую голову Волкова назад до отказа и ребром ладони так ударил по кадыку, что кожа лопнула и наружу вылетели обрывки связок. Насколько я помню, это единственный случай расправы с врагом, способом недостойным для пролетариата. Не допускали мы такой расправы и не одобряли ее. Как не мало было патронов, но первую пулю никогда израсходовать было не жаль.

Тов. Зырянов А. наконец был назначен Военкомом Сургута и совместно с партизанами участковым Военкомом, который так и не удалось ликвидировать на этом фронте, успешно вел операции против Колчака и не требовал подкреплений от Красной Армии.

В день нашего приезда в Березово на Березовском направлении положение сделалось корявым. Правда, вниз по Оби партизаны, в дополнение красноармейским отрядом под общим командованием Лепехина, быстро продвинулось на Север на 450 килом., заняли Обдорск и организовали здесь Ревком и др. учреждения. Зато к Уралу от Березова – операции уперлись в точку, - в 500 килом. от Березова, в Саран-Пауле, почти у самого подножья Урала, Лепехин с отрядом в 200 человек при двух пулеметах, наскочил на сильный отряд печорцев Майковского и отступивших сюда Туркова и Лушникова с 21-22 пулемётами в гнездах, гранатометателей и целевой стеной проволочных заграждений, вынесенных за 1 килом. впереди рубленного начисто леса. Немудрено, что Лепехин отскочил от Саран-Пауля как ошпаренный, в Берёзов пригнал туча-тучей. Я только что вылез из саней и пришел в штаб. Лепехин поздоровался и рассказал обстановку. В самом деле, положение было незавидное. Выбить белых можно только пушкой, а где ее взять и как доставить за 1800 километров от железной дороги? Настроение у всех было подавленное, ладно, что белые еще не наступают.

Без партизанской «пушки» белых не возьмешь, а какую «пушку» тут придумаешь? Греюсь от долгой дороги из Демьянска, а в голове разные варианты пушек, одна другой несостоятельнее. Лепехин все ходил по кабинету, то поправляет маузер, то сердито бросает крепкие словечки по адресу засевшей в Саран-Пауле сволочи.

- Тебя я прикомандирую при штабе для особых поручений.

- Ладно, думаю, что он делает мостик для официального представительства партизан при штабе, для связи с ними. Но сейчас не в этом дело, загвоздка в Саран-Пауле.

- Александр Петрович, стой, ход нашел.

- Ну?

- У белых много учителей мобилизованных, есть и других невредных ребят немало, многим не особо хочется быть с белыми, особенно при обстоящей обстановке. Надо белых взорвать изнутри, а главам, если сдадутся со всем оружием, - пообещать жизнь.

- Ну?

- Нужно сейчас же забрать 3-х самых именитых купцов Березова, семьи взять заложниками, а купцов послать в Саран-Пауль с предложением о сдаче. Конечно, белые не сдадутся и посылка парламентеров - только предлог. У купцов там очень много знакомых, не особо любителей драки. Так вот, нужно так сделать, чтобы купцы миновали все посты и заставы и въехали сразу в село. Их, безусловно, сначала окружит солдатня, и до тех пор, пока не потащит в штаб, они должны рассовать письма в надежные руки и адресатам. Писем я напишу немало, ребята примут в этом участие, а потом заставим написать письма родных и знакомых, пропустив предварительно через нашу цензуру. Купцам накажем, что если они не выполнят нашего наказа в точку, - расшлепаем жену и всю челядь. От себя же пиши официальные предложения о сдаче, укажи гарантии, общее положение фронтов и необходимость сдачи не сегодня, так завтра».

Лепехин с моими мыслями согласился сразу, да и выхода другого не было. Кипучий всегда, он в тот же день провернул подготовку и ночью послал на смерть перепуганных купцов в Саран-Пауль, снабдив их целой пачкой писем, а затем и сам выехал за ними ближе к фронту.

Эффект получился сногсшибательный, мы и думать не могли о действительных результатах нашего изобретения. Купцы, знающие великолепно места и имеющие широчайшие связи с туземцами, обошли все посты и въехали сразу в середину села. Письма рассовали сразу и бросали по зырянским местам жителям несколько полезных советов. В общем, пока узнали офицеры о их приезде, пока им завязали глаза и повели в штаб, они сделали все, что им было наказано, да прибавили немало от себя.

Самые авторитетные купцы из Березовского района на солдат своими короткими сообщениями произвели сильнейшее впечатление. Груда писем родных и знакомых эти впечатления усилили, заострили, многим открыли глаза на действительность. Началось шушуканье, группировки.

В штабе тем временем шел допрос парламентеров. Передав письменно предложение Лепехина о сдаче, последние добросовестно информировали белых о победах Красной Армии. Разгром Колчака и близкой гибели правительства Чайковского, о занятии Березова, Обдорска и Сургута. Нашелся в штабе и друг, - денщик одного из офицеров, - припав ухом к переборке, он дословно слушал все переговоры и еще до окончания заседания успел передать их в отряд, надежным.

Сразу же после заседания штаба купцам завязали глаза и отправили обратно. На первом же станке их встретил Лепехин, которого они подробно и информировали.

Командующий группой полковник после заседания штаба оттянул кожу на ноге, прострелил ее из браунинга и немедленно же выехал лечиться в Архангельск. Оставшиеся офицеры, под давлением солдатской массы пошли на уступки и выслали парламентеров к Лепехину с требованием гарантировать им жизнь за сдачу отряда, вооружения и громадной массы разных запасов.

Лепехин немедленно согласился на их требования и просимую письменную гарантию выслал. Между тем на практике оказалось, что сдать весь отряд Лепехину оказалось не так просто, против сдачи отряда энергично протестовали печорцы, которых было немало в Саран-Паульском отряде. Обставил их сам Турков. Подготовив Тобольские части, готовые сдаться, он распорядился созвать общее собрание всего отряда. Он во время обсуждения вопросов о сдаче выделенными, надежными солдатами занял помещение с винтовками и вооружил их до зубов. Когда печорцы, возмущенные желанием отряда и командования сдаться Красным, бросились к пирамидам, их встретили штыки охраны.

Снабдив печорцев продовольствием, Турков отпустил их домой, за Урал, а сам начал сдачу отряда и имущества Лепехину.

Нашу радость легко понять. Саран-Паульский отряд заканчивал эпопею гражданской войны, на всей территории бывшей Тобольской губернии его ликвидация давала возможность перехода к мирному строительству власти Советов на Севере.

Отстающие мелкие части и единицы не вызывали беспокойства, хотя с ними пришлось провозиться до конца марта м-ца 1920 года.

Взятых в Саран-Пауле офицеров Лепехин отправил под усиленным конвоем, мадьяр отправили в Тюмень. Население крепко помнило палача Туркова и др. офицеров и всеми силами и деревнями осаждали конвой, - требуя самосуда.

Как удалось мадьярам провести их до Тюмени живыми, известно только конвою, но харчков, плевков, а изредка пощечин и конских мурашек офицером досталось до отказа. Вскоре из Тюмени было получено короткое сообщение: «Турков и Литвинов при попытке к побегу убиты». Такой оборот дела с палачами народа уж очень по душе пришелся трудовым массам Севера, да и у нас в штабе и отрядах вызвал глубокий вздох радости, - как – никак, а отпускать живьем Туркова никому не хотелось.